Язычники в Театре.док интересны прежде всего тем, что в отличие от предыдущих двух версий, демонстрировавших более очевидную в пьесе душевную связь дочери с отцом (музыкантом-неудачником с тонкой душевной организацией), здесь - скорее более сильная связь идет с матерью. Елена Нестерова, играющая мать, суетясь по своим риэлтерским делам - не забывает кинуть на дочь обеспокоенный взгляд. И в кульминационной сцене за столом, катализировавшей попытку самоубийства - неслучайно дочь прежде всего взывает к матери а не к мягкохарактерному отцу (тот сидит-подавлен женским царством в лице жены и для кучи понаехавшей не менее властной матери). И нельзя сказать, что такие тесные отношения Кристины с матерью - поперек текста: это по уже сложившейся традиции обычно играют в финале "волшебное прозрение" матери, а на самом деле, ясное дело, что материнское сердце всегда обеспокоено, а в финале после такой встряски просто происходит окончательная выверка жизненных координат.
Еще мне понравилось, что в доковской версии выведен за скобки персонаж учителя - он свое дело сделал, а как теперь расхлебывать - про то и спектакль. (в прокопьевском спектакле учитель был - но в гомеопатических дозах
а вот в ермоловском - учитель раздут непомерно - он там то и дело прерывает действие на сцене и в лучших традициях интерактива 80-х (с душком:) - разглагольствуя, шарахается по центральному проходу зрительного зала (с трубкой в зубах - для пущего эффекта:). В общем, там пьеса поставлена в губительном для нее ключе "театрализация жизни" *но физподготовка Кристины Асмус - уважение внушает*
Смыслово верным чувствуется и решение вывести за скобки и персонаж священника, и вообще всю эту линию с коррумпированной церковью. Когда по опять же сложившейся традиции ее преподносят тенденциозно и густобытово - это очередное разоблачение церви производит впечатление наивного театра. "Америку открыли", - думается устало в таких случаях:).
И несмотря на то, что антиклерикальная тематика, и соответственно, персонаж богомольной бабки - в этой версии задвинут на второй план, это из всех трех постановок - самая точная актерская работа - без грубого вторжения и шаржированного православного напора, а со спокойной уверенностью такой. Ну неудивительно, что эта роль так хорошо вышла - ее Татьяна Владимирова играет, из театра эт сетера, мощная актриса (в эт сетера в Пожарах - весь холодящий и раздирающий душу спектакль собой скрепляет).
В общем, это спектакль - не про антицерковную борьбу, а про семью и то, как родители ребенка проморгали - старая как мир история. Переходный возраст и несчастная любовь - это вам не фунт изюму.
По ходу действия есть тонкие бытовые наблюдения - так, мать семейства, стараясь особо не привлекать к себе внимания, торопливо подкрашивает черным фломастером свои гламурные но уже видавшие виды сапоги на шпильке - и с благосостоянием этой семьи сразу все становится ясно. А на надбытовой уровень выводят действие финальные брехтовские монологи-обращения в зрительный зал (монолог Кристины о черной вороне - самый сложный для исполнения момент в пьесе) + декорации (а точнее, свет). Это спектакль из серии спектаклей, которые смотришь и вообще не замечаешь что декораций нет, но все-таки здесь они есть - когда черную коробку вдруг заполняет молочный свет, льющийся из окон и сразу создающий эффект другого измерения, такого как в фильмах Тарковского.
*и здесь мне еще - тоже - изгиб отца со шторкой нравится:)
и музыкальный ряд там в тему - меня ждет на улице дождь..
